В первый период войны войска Советской Армии по известным причинам отходили вглубь страны. Боевые действия развертывались на советской территории, хорошо изученной и вполне благополучной в эпидемическом отношении. Несмотря на большую численность войск, инфекционные заболевания и на фронте, и в тылу страны встречались лишь в виде спорадических случаев. Противоэпидемические учреждения, как и многие другие военно-медицинские учреждения Советской Армии, будучи только что сформированными, по существу переживали период своего становления. Объективно создавшееся эпидемическое благополучие в войсках в первые месяцы войны породили у части медицинских работников недооценку эпидемической опасности. Отсутствие должного внимания к этому вопросу сказалось и на организации санитарно-эпидемиологической разведки, которая в ряде соединений, особенно в отношении противника, по существу не проводилась. Часто единственными эпидемиологическими данными, которыми располагал медицинский начальник, являлись сведения о заболеваемости среди местного населения или эпидемиологические описания тех или иных районов; эти сведения начальник эпизодически получал от гражданских органов здравоохранения. Но так как эти данные относились преимущественно еще к мирному времени, то их оперативная ценность была весьма невысокой.

Нетерпимость подобного положения со всей очевидностью проявилась уже в первые дни наступательных операций Советской Армии зимой 1941 и 1942 гг. Известно, что среди гражданского населения оккупированных немцами районов, а также в созданных ими концентрационных лагерях в результате преступной политики немецкого фашистского командования инфекционные заболевания и в первую очередь сыпной тиф уже осенью 1941 г. получили большое распространение. Хотя это и было в общих чертах хорошо известно, все же некоторые медицинские начальники в силу недооценки этой эпидемической опасности не сделали должных выводов при продвижении войсковых частей по освобождаемой от оккупантов территории в этих районах.

Последствия такого отношения к противоэпидемической защите войск послужили серьезным уроком для всех работников военно-медицинской службы и выдвинули требование решительного улучшения постановки противоэпидемической работы и в первую очередь улучшения организации санитарно-эпидемиологической разведки.

По мере приобретения практического опыта работниками военно-медицинской службы организация разведки постепенно принимала все более совершенный характер. Уже в 1942 г., как правило, при планировании медицинского обеспечения каждой боевой операции значительное место отводилось санитарно-профилактическим мероприятиям и в первую очередь организации санитарно-эпидемиологической разведки. В одних соединениях такие планы были более обстоятельными и содержали подробный перечень объектов разведки, ответственных исполнителей, формы и средства связи, сроки донесений и т. и., в других — определялись лишь общие задачи разведки на разных этапах подготовки и проведения операции, но так или иначе эти вопросы неизменно находили отражение в практической деятельности каждого медицинского начальника.

В целях наиболее рационального построения противоэпидемической работы получила распространение в войсках практика назначения нештатных эпидемиологов из врачей частей и лечебных учреждений. На них возлагалась обязанность практического руководства всеми санитарно-профилактическими мероприятиями в части, в том числе и проведение санитарно-эпидемиологической разведки. Обычно для этих целей выделялся один из врачей или наиболее подготовленный фельдшер. Опыт назначения нештатных эпидемиологов к началу 1943 г. распространился не только по всем частям действующей армии, но и в запасных формированиях.

Коренным образом изменился и характер разведывательной работы штатных противоэпидемических учреждений, превратившихся в подлинные оперативные центры санитарно-эпидемиологической разведки. Лишь кое-где сохранилась практика прикомандирования подвижных отделений или отдельных работников санитарно-эпидемиологических отрядов к частям и соединениям для помощи в работе «вообще». Деятельность подвижных отделений сводилась преимущественно к коротким целевым выездам с целью обследования и проведения первичных противоэпидемических мероприятий в отдельных, наиболее важных в эпидемиологическом отношении объектах или для проверки и уточнения данных первичной разведки, проведенной медицинской службой частей. Во время наступательных операций начальники санитарно-эпидемиологических отрядов обычно включались в состав оперативной группы санитарных отделов. Тем самым создавались наиболее благоприятные условия руководства санитарно-эпидемиологической разведкой войскового звена медицинской службы во время боевой операции.

Освобождение от оккупантов в течение 1943 г. больших территорий, на которых имелись многочисленные очаги различных инфекционных болезней, значительно увеличило объем работы противоэпидемических учреждений. Лишь для обследования важнейших населенных пунктов СЭО затрачивали от 60,0 до 90,0% своего бюджета времени. Все более настоятельной становилась необходимость усиления противоэпидемических учреждений кадрами, так как по своим штатным возможностям, особенно в период наступательных операций, они часто были не в состоянии удовлетворительно справиться с возлагавшимися на них ответственными задачами.

С осени 1943 г. пополнение кадрами стало проводиться на ряде фронтов (Юго-Западный, Западный, Северо-Западный, Воронежский и др.) путем временного прикомандирования к СЭО, СЭЛ, СКП врачей, средних и младших медицинских работников из других медицинских учреждений или из резервов медицинских отделов и управлений.

В качестве примера можно привести описание работы своего рода экспедиции, направленной в Ленинград и состоявшей из отрядов санитарных инструкторов, руководимых военными врачами. Одной из задач этой экспедиции являлась ликвидация последствий тяжелой блокадной зимы. После прибытия в Ленинград отряды в первую очередь провели большую разведывательную работу среди гражданского населения Ленинграда и всей прифронтовой зоны. Обнаруженные при обследовании (буквально каждого дома) больные были госпитализированы; немедленно проводились меры по ликвидации недостатков в отношении санитарного состояния жилищ и населения всеми доступными в условиях блокады средствами. Проведенная экспедицией работа помогла Ленинграду выйти из тяжелого положения, к которому его привела первая зима вражеской блокады. Собранные экспедицией материалы легли в основу мероприятий по восстановлению санитарного благосостояния города-героя.

Этот первый опыт, проведенный в больших размерах, послужил основанием для подготовки специальных разведывательных команд Красного Креста, сыгравших большую роль во время наступательных операций Ленинградского фронта в январе — феврале 1944 г.

Значительную помощь в проведении санитарно-эпидемиологической разведки армии оказывали гражданские органы здравоохранения. Многочисленные противоэпидемические бригады и отряды, сформированные областными здравотделами или непосредственно Наркомздравами РСФСР, Украинской ССР и Белорусской ССР, развернули свою деятельность среди населения прифронтовой полосы. Работая в тесном контакте и под руководством военно-медицинской службы на территориях Ленинградского, Прибалтийских, Западного, Белорусских и Украинских фронтов, эти отряды оказали большую помощь медицинским отделам и управлениям в деле собирания сведений об эпидемическом состоянии того или иного района.

Однако, как показал опыт первых успешных наступательных операций Советской Армии, однократное обследование того или иного населенного пункта, освобожденного от противника, особенно обследование, произведенное медицинской службой войскового района, давало основание лишь для предварительного эпидемиологического заключения. Это объяснялось, с одной стороны, весьма ограниченными возможностями медицинской службы воинских частей производить в процессе боя обстоятельную квалифицированную разведку, и с другой — крайней лабильностью эпидемического процесса в районах непосредственных боевых действий.

Именно по этим причинам армейские и фронтовые противоэпидемические учреждения нередко обнаруживали очаги различных инфекций на территориях Украины, Белоруссии и РСФСР через относительно длительное время после освобождения их от противника.

Для предупреждения такого рода недочетов необходимо было построить санитарно-эпидемиологическую разведку таким образом, чтобы обеспечить возможность повторного эпидемиологического обследования одних и тех же объектов разными этапами медицинской службы, расширить и углубить первоначально полученные данные путем привлечения к участию в разведке более квалифицированных кадров и использования более совершенного материального оборудования.

Все эти условия полностью обеспечивались системой эшелонированного построения разведки, постепенно распространившейся по всей Советской Армии.

В первый эшелон разведки входили: санитарный инструктор роты, батальонный фельдшер и врач полка, т. е. лица, впервые наблюдавшие тот или иной объект разведки и дававшие о нем первоначальные санитарно-эпидемиологические сведения. Разумеется, что эти сведения носили сугубо ориентировочный характер. Будучи ограничены временем, не располагая специальным оснащением и подвергая обследованию относительно, узкую полосу движения своей части или подразделения во время самого боя или непосредственно вслед за ним, это звено медицинской службы могло выяснить лишь наиболее простые вопросы, как-то: наличие подозрительных больных среди уцелевшего местного населения и в войсках противника, диверсии противника, направленные на подрыв санитарно-эпидемического благополучия наших войск, степень разрушения интересующих медицинскую службу объектов и т. п.

С целью придать более квалифицированный характер первичной разведке в некоторых соединениях неоднократно предпринимались попытки оснащения санитарных инструкторов и фельдшеров различными наборами лабораторного имущества для производства простейших гигиенических и эпидемиологических анализов. Однако эти попытки, как правило, не приносили желательных результатов. Батальонный фельдшер и тем более санитарный инструктор роты прежде всего в силу своего положения в бою не имели возможности производить какие- либо лабораторные исследования даже при помощи самых простых гигиенических и бактериологических наборов. Если же такое исследование и проводилось, то нельзя было положиться на правильность сделанного ими заключения, учитывая относительно невысокий уровень их специальной подготовки.

Вторым эшелоном разведки являлось дивизионное звено медицинской службы (дивизионный эпидемиолог). Это звено осуществляло практическое руководство разведкой медицинских работников частей дивизии, информировало их об эпидемическом состоянии противостоящих войск противника, ставило перед частями новые разведывательные задачи. Дивизионный эпидемиолог устанавливал формы и сроки донесений о результатах первичной разведки, производил первичные или дополнительные эпидемиологические обследования отдельных объектов с целью уточнения полученных из частей данных и в соответствии с конкретно складывавшейся обстановкой организовал необходимые санитарно-профилактические мероприятия в частях и среди гражданского населения,

Несмотря на значительно большие возможности этого звена медицинской службы, оно все же могло выполнять сравнительно небольшие эпидемиологические задачи. На некоторых фронтах при проведении наступательных операций, особенно во вторую половину войны, для усиления дивизионного звена практиковалось временное придание санитарному взводу медсанбата фельдшера, одного-двух санитаров, обученных дезинфекционному делу, а в некоторых случаях и врача (обычно из артиллерийского полка). В оперативное подчинение дивизионного эпидемиолога выделялся также транспорт — чаще всего конная упряжка или верховая лошадь.

Используя свои штатные и приданные ему средства усиления, санитарный взвод медсанбата превращался в небольшой противоэпидемический отряд, способный успешно выполнять уже значительно более сложные противоэпидемические задачи.

Но по причинам, изложенным выше, данные, полученные дивизионной санитарно-эпидемиологической разведкой, также требовали повторной проверки и уточнения третьим эшелоном разведки, которую осуществляло армейское звено медицинской службы.

Располагая более квалифицированными и более многочисленными кадрами специалистов, хорошо оснащенными лабораториями и другими средствами, армейское звено военно-медицинской службы могло самостоятельно произвести исчерпывающее эпидемиологическое изучение того или иного объекта, а при необходимости и организовать проведение в нем санитарно-профилактических и противоэпидемических мероприятий.

Однако в периоды быстрого продвижения даже армейское звено не было в состоянии равномерно охватить повторными обследованиями всю территорию. В таких случаях внимание армейской разведки в первую очередь концентрировалось лишь на крупных узловых населенных пунктах и на основных армейских коммуникациях.

Для проведения эпидемиологических обследований армейским звеном медицинской службы помимо штатных подвижных лабораторий, широко использовались различные временно создаваемые противоэпидемические группы, бригады или отряды, формировавшиеся из работников противоэпидемических и лечебных учреждений, а также из медицинских работников тыловых или резервных частей армейского подчинения. Обычно группе придавалась бригада обмывочно-дезинфекционной роты, небольшой набор лабораторного имущества, хозяйственное мыло и иногда белье. Для эпидемиологического обследования такой группе поручалась определенная территория или несколько населенных пунктов, количество которых определялось возможностями противоэпидемической группы и реальной эпидемической обстановкой. При помощи таких групп армейская территория вскоре после ее освобождения от противника «прочесывалась» с целью обнаружения и обезвреживания возможных эпидемических очагов.

При обнаружении крупных эпидемических очагов, для ликвидации которых требовалось продолжительное время и большие средства, чем те, которыми располагала противоэпидемическая группа или подвижное отделение СЭО, вызывались дополнительные армейские средства или средства фронта. По прибытии средств усиления противоэпидемическая группа в соответствии с указаниями начальника медицинской службы или продолжала работу на месте, или, передав наблюдение за очагом вновь прибывшим силам, следовала в первоначально заданном направлении.

Большую роль в эпидемиологическом изучении армейской территории играли военно-лечебные учреждения, располагавшиеся на всем ее протяжении от войскового до глубокого армейского тыла. На большинстве фронтов, как правило, в обязанность каждого лечебного учреждения входило проведение санитарно-эпидемиологической разведки не только в занимаемом населенном пункте, но и на расстоянии 3 — 5 км от него.

В равной мере это касалось и медицинских работников отдельных частей армейского подчинения, дислоцированных в армейском тылу, запасные полки частей связи, дорожной, инженерной службы и т. п.

Общее руководство санитарно-эпидемиологической разведкой в армиях практически осуществлялось армейскими эпидемиологами и начальниками соответствующих отделений санитарных отделов.

Четвертым эшелоном санитарно-эпидемиологической разведки являлось фронтовое звено медицинской службы. По своей организации этот эшелон разведки принципиально не отличался от предыдущего. Но, располагая значительно большими возможностями, фронтовой медицинский начальник мог организовать более углубленную разведку и на значительно большей территории, включая глубокий тыл противника.

Свою разведывательную деятельность фронтовое звено развертывало, базируясь на данных, получаемых от армейской разведки и из различных других источников. В зависимости от этих материалов и от характера предстоящей оперативной задачи войск, в плане противоэпидемического обеспечения операции намечались конкретные объекты для непосредственного изучения фронтовыми средствами, о чем ставились в известность армейские медицинские учреждения. К числу таких объектов относились концентрационные лагери и лагери военнопленных, крупные лечебные учреждения и лаборатории противника, большие населенные пункты типа областных и столичных городов, изучение которых было непосильно для армейской разведки.

Для санитарно-эпидемиологического обследования подобного рода объектов также формировались противоэпидемические бригады или отряды, которые направлялись на место вслед за освобождением его от противника. Состав таких отрядов и их материальное оснащение определялись в каждом конкретном случае задачами, поставленными перед ними и местной эпидемической обстановкой. Иногда для этих целей было достаточно одного-двух специалистов, иногда же отряд комплектовался из нескольких десятков человек или даже нескольких противоэпидемических учреждений.

Примером такой комплексной группы могут служить противоэпидемические отряды, действовавшие на Ленинградском фронте во время боев по разгрому немецко-фашистских оккупантов под Ленинградом. Отряды формировались из работников подвижных отделений СЭО, одной-двух бригад ОДР, отделения инфекционного госпиталя с придачей каждому отряду 6 — 8 специально подготовленных активистов Красного Креста. Такие отряды могли провести полноценную санитарно-эпидемиологическую разведку определенного района на освобожденной территории и немедленно ликвидировать обнаруженные эпидемические очаги.

Так же как и в армиях, фронтовое звено для проведения санитарно- эпидемиологической разведки широко привлекало многочисленные военно-лечебные учреждения, медицинских работников запасных и регулярных частей фронтового подчинения, а также специальных родов войск — железнодорожных, автодорожных, инженерных, связи, военно-воздушных сил и других частей, дислоцированных по всей фронтовой территории.

Таким образом, весь фронтовой район, от его переднего края и до глубокого тыла благодаря эшелонированному построению разведки, подвергаясь многократному санитарно-эпидемиологическому обследованию, тщательно очищался от эпидемических очагов, оставленных противником. Каждый этап медицинской службы сообразно со своими реальными возможностями выполнял при этом определенную часть общей разведывательной задачи, используя полученные данные в первую очередь для построения плана противоэпидемического обеспечения своего подразделения, части, соединения.

Разумеется, что такая система санитарно-эпидемиологического изучения освобождаемой от противника территории требовала строгого соблюдения требования преемственности между эшелонами разведки и постоянной готовности следующего эшелона оказать всестороннюю помощь предыдущему. Одним из примеров такой тесной взаимной связи между разными эшелонами разведки может служить обнаружение и ликвидация крупного очага брюшного тифа на территории Латвийской ССР в сентябре 1944 г.

По донесениям из войск в г. Цесис, только что освобожденном нашими частями, было найдено объявление немецкой комендатуры о запрещении употребления воды из местной реки в связи с распространением брюшного тифа. Для изучения обстоятельств санитарным отделом соединения в город было командировано подвижное отделение санитарно-эпидемиологического отряда, которое, прибыв на место, обнаружило большую группу больных брюшным тифом, сосредоточенных вместе, с терапевтическими и хирургическими больными в городской больнице. Из расспросов больных удалось выяснить, что большинство их является местными жителями и что брюшной тиф уже давно наблюдается в их городе.

В связи с очевидной невозможностью быстро выявить и ликвидировать все эпидемические очаги в городе собственными силами подвижное отделение СЭО затребовало помощь от соединения. Одновременно с этим работники отделения приступили к организации инфекционного отделения в больнице и к выявлению больных, находившихся вне больницы.

Не имея возможности отвлечь свои резервные средства на работу по ликвидации обнаруженного большого эпидемического очага, начальник медицинской службы соединения обратился за помощью к медицинской службе фронта. Последней немедленно был сформирован мощный противоэпидемический отряд, который, прибыв в город на 3-й день после его освобождения, успешно закончил начатые мероприятия по ликвидации эпидемического очага. С прибытием фронтовой противоэпидемической группы подвижное отделение СЭО было откомандировано к месту штатной службы.

Хорошая организация разведки, правильная расстановка сил и средств, наличие четко отработанной связи между разными звеньями медицинской службы позволили в данном случае быстро обнаружить и обезвредить крупный эпидемический очаг.

Система эшелонированного построения санитарно-эпидемиологической разведки позволяла наиболее полно осуществить основные правила разведывательной работы — своевременность, достоверность, действенность, непрерывность и преемственность, значение которых было изложено.

Уже в конце 1943 г. по эшелонное проведение санитарно-эпидемиологической разведки нашло применение на всех фронтах и в таком виде сохранилось до окончания войны.
Для получения необходимых сведений военно-медицинская служба использовала самые разнообразные источники и материалы: целевые непосредственные обследования изучаемых объектов, медицинские описания районов или отдельных населенных пунктов, амбулаторные записи лечебных учреждений, отчеты и статистические данные, директивы и приказы по вопросам противоэпидемической защиты, изданные противником, трофейные материалы (медикаменты, бактерийные препараты, дезинфицирующие средства, специальное оборудование лабораторий и т. п.), опросы военнопленных, перебежчиков, партизан, гражданского населения и т. д.

Разумеется, что не все из перечисленных источников были равноценны по своему значению и достоверности. Наиболее важными из них, обеспечивавшими и наибольшую достоверность, являлись целевые обследования того или иного объекта, производившиеся силами квалифицированных специалистов военно-медицинской службы, а также данные, собранные в результате изучения различных официальных документов, имеющих эпидемиологическое значение. Следует, однако, иметь в виду, что любые официальные сводки, отчеты и донесения, как бы свежи они ни были и кем бы они ни составлялись, всегда нуждаются в поправках. Такие поправки были необходимы, с одной стороны, из-за непостоянства эпидемиологической обстановки во фронтовом и прифронтовом районе, а с другой — из-за исключительной трудности во фронтовых условиях точно отразить действительное состояние того или иного вопроса.

В практике работы военно-медицинской службы можно найти примеры, показывающие, как иногда были далеки от действительности различные официальные сводки и донесения гражданских органов здравоохранения о наличии инфекционных заболеваний в том или ином районе или даже в отдельном населенном пункте.

Связь областных отделов здравоохранения с районными, а последних с периферическими учреждениями была сильно затруднена. Нередко медицинская служба армий или фронтов имела более полную информацию об инфекционной заболеваемости среди гражданского населения, чем органы здравоохранения.

Таким образом, нередко медицинская служба не могла получить достоверных сведений от гражданских органов здравоохранения, но сама доставляла им необходимую информацию.

Еще меньше можно было рассчитывать на сведения, собиравшиеся от учреждений гражданских органов здравоохранения по мере продвижения войск на территории, освобожденной от вражеской оккупации.

На оккупированной противником территории вся система советского здравоохранения, в том числе противоэпидемическая организация, была разрушена. Отдельные кое-где уцелевшие больницы и амбулатории обслуживали лишь небольшую часть населения и, не ведя учета инфекционной заболеваемости, не имели представления о действительных ее размерах. Поэтому и данные, которыми располагали такие лечебные учреждения, и тем более отдельные врачи, давали лишь чрезвычайно ограниченные сведения, касавшиеся круга лиц, обращавшихся к ним за медицинской помощью.

Не велось точного учета инфекционных больных и на собственной территории противника, а также и на территориях захваченных им европейских государств. Система противоэпидемического обслуживания в этих странах была построена на принципе оказания платной медицинской помощи больным, в том числе и инфекционным, причем обслуживание больных находилось главным образом в руках частнопрактикующих врачей. Обязательной госпитализации и регистрации инфекционных больных не проводилось, а потому и точных данных по поводу распространения какой-либо инфекции, даже в отдельных населенных пунктах, собрать почти никогда не удавалось.

Так, например, по официальным данным немецкого здравоохранения, в районах Восточной Пруссии и Померании брюшной тиф на протяжении 1940 — 1944 гг. регистрировался как очень редкое заболевание. На самом же деле санитарно-эпидемиологической разведкой было достоверно установлено, что за указанное время, а также и ранее больные брюшным тифом имелись почти в каждом населенном пункте городского типа и в очень многих сельских районах. Имеются все основания полагать, что брюшной тиф для многих населенных пунктов названных областей Германии являлся эндемичной инфекцией, но в ряде случаев он оставался или нераспознанным, или просто не регистрировался. Даже в тех случаях, когда можно было бы допустить достоверность статистического учета инфекционной заболеваемости за минувший отрезок времени, то все же полученные сведения требовали существенных поправок. Основанием для этого должна была служить военная обстановка и главным образом потоки беженцев, забивавших пути сообщения, загрязнявших почву и переполнявших населенные пункты.

Тем не менее все перечисленные выше материалы являлись источником наиболее важной информации об эпидемическом состоянии территории и войск противника. В значительной мере, благодаря изучению подобного рода документов, медицинская служба Советской Армии имела ясное представление о заболеваемости сыпным тифом в войсках противника и среди населения оккупированных им районов, о распространении у противника брюшного тифа, дизентерии, чесотки, венерических заболеваний, о средствах и способах борьбы с перечисленными инфекциями, применявшимися противником, о весьма слабой организации противоэпидемической защиты войск противника, в основу которой был положен принцип максимальной изоляции войск от гражданского населения.

Ценным источником информации об эпидемическом состоянии вражеских тылов являлись материалы, доставлявшиеся партизанскими отрядами, действовавшими в тылах противника. Используя для собирания таких сведений в первую очередь медицинский персонал, работавший у партизан, военно-медицинская служба имела весьма обстоятельную информацию по этому вопросу.

Что касается изучения эпидемического состояния вражеских войск и его войскового тыла, то наиболее распространенным способом получения сведений по этому вопросу, несомненно, являлись опросы военнопленных. В целях придания определенной направленности и целеустремленности этому способу разведки во многих соединениях были разработаны специальные опросные листы или вопросники, которые в последующем анализировались соответствующим медицинским руководством.

Отдельные сведения, полученные таким путем, несомненно представляли определенный эпидемиологический интерес, особенно сведения, сообщенные пленными медицинскими работниками. Но в большинстве случаев полученные таким способом материалы были весьма скудны, противоречивы и обычно касались эпидемиологической обстановки в отдельной роте, батальоне или в лучшем случае в полку. Помимо умышленного нежелания дать правильные показания, во многих случаях военнопленные не могли ответить на ряд вопросов и в силу своей медицинской неграмотности, и по неосведомленности. Поэтому их показания получали известную ценность только после подтверждения при массовых опросах.

Кроме того, многие солдаты противника, продолжительное время находясь на переднем крае или в ближайшем войсковом тылу, имели весьма смутное представление об обстановке за пределами этих территорий. .Но тем не менее показания военнопленных, наряду со сведениями от местного гражданского населения, служили для наших войск важным источником информации об эпидемическом состоянии войск противника и его ближайших тылов.

Необходимо указать, что любые сведения, собиравшиеся в порядке опроса лиц, всегда требовали критического к себе отношения и тщательной проверки. По многим причинам, и чаще всего под влиянием различных необоснованных слухов, многие «очевидцы» доставляли неправильную информацию. Даже со стороны медицинских работников, плохо разобравшихся в наблюдаемых ими явлениях, поступали иногда ошибочные сведения, в частности, по поводу якобы появившихся заболеваний чумой, туляремией, сибирской язвой и т. п., в то время как в действительности не было и признаков подобных заболеваний.

Разумеется, что такого рода путаные, неточные и ошибочные сведения только вводили в заблуждение медицинскую службу и вызывали излишнюю трату сил, средств и времени на их проверку.

Одним из способов повышения достоверности разведывательных данных являлось более широкое применение в процессе проведения разведки бактериологических и гигиенических лабораторных исследований. Для этих целей, кроме штатного лабораторного оснащения, предусмотренного для разных медицинских учреждений, на многих фронтах применялись различного рода гигиенические, эпидемиологические, бактериологические и другие полевые портативные наборы, позволявшие лицам, проводившим санитарно-эпидемиологическую разведку, произвести, даже в самой примитивной обстановке, лабораторное исследование воды, пищевых продуктов, напитков или уточнить диагноз предполагаемого инфекционного заболевания.

Большое количество лабораторных исследований производилось в подвижных лабораториях СЭО и СЭЛ, особенно в период наступательных операций. Благодаря работе этих лабораторий многократно уточнялась диагностика различных заболеваний, что позволяло своевременно предпринять необходимые меры по профилактике их в войсках.

Таким образом, из всего изложенного выше явствует, что эффективность санитарно-эпидемиологической разведки зависела от ряда факторов — от самой организационной системы разведки, квалификации противоэпидемических кадров, материального оснащения и т. п. Но наиболее важным из всех этих факторов всегда являлось умение медицинского начальника правильно использовать и оперативно руководить имеющимися в его распоряжении средствами.

При планировании операции по освобождению Орловской и Брянской областей медицинский отдел одного из соединений недостаточно тщательно отработал систему противоэпидемического обеспечения. В плане операции хотя и имелись общие указания о необходимости проведения санитарно- эпидемиологической разведки, но не было показано, кто, когда, по каким вопросам, в каком объеме и в каких объектах должен проводить эту разведку; каким образом проводить обезвреживание выявленных эпидемических очагов и устранять другие неблагоприятные эпидемиологические фак торы; какова система связи и сроки представления донесений о результатах разведки. Все это привело к тому, что в процессе операции разведка проводилась стихийно, поверхностно и с опозданием. Эпидемические очаги среди населения во многих случаях не обезвреживались, а лишь регистрировались. Данные о разведке поступали в медицинский отдел с большим запозданием и нерегулярно. Разумеется, что это не могло не отразиться на эпидемиологическом благополучии частей названного соединения.

Значительно лучше противоэпидемическое обеспечение той же операции было подготовлено и осуществлено в другом соединении, где медицинским отделом были четко сформулированы главные задачи и объем разведывательной работы в процессе наступления для каждой части, перечислены объекты разведки и указаны исполнители ее. Для помощи частям были сформированы подвижные противоэпидемические отряды, хорошо оснащенные различным имуществом. Бригады получили точные указания об объеме, месте и времени своей работы. Были установлены четкие сроки и формы донесений и указаны способы их доставки. Для транспортировки инфекционных больных и для перемещения бригад был выделен специальный транспорт.

За время операции медицинской службой соединения было выявлено среди гражданского населения освобожденных районов больных: сыпным тифом — 141 человек, брюшным тифом — 12, дизентерией — 99. Для госпитализации их было организовано 9 временных больниц. Обследовано 1607 колодцев. Произведено 126 гигиенических и 253 бактериологических анализа воды. Установлены карантины в 28 населенных пунктах.

Несмотря на отличные результаты работы и стройную организацию противоэпидемического обеспечения, единственным недостатком в данном соединении являлось то обстоятельство, что противоэпидемические отряды, работавшие в заранее отведенной им полосе наступления, отрывались от медицинского отдела, а иногда и от обеспечиваемых ими частей, что нарушало преемственность разведки.

С учетом этого недостатка была построена система разведки в одном соединении при проведении Орловско-Курской операции в июле — августе 1943 г. Как и в предыдущем случае, еще до операции медицинским отделом соединения были четко определены задачи и объем разведывательной работы для каждого звена медицинской службы, указаны непосредственные исполнители ее в частях и намечены важнейшие объекты разведки. Учитывая, что подвижное отделение СЭО или временные противоэпидемические отряды, приданные частям, часто подменяют собой работников этих частей, а при быстрых темпах наступления отрываются от медицинского отдела и от частей, медицинский отдел отверг практику такого прикомандирования. Вместо него подвижное отделение СЭО усиленное кадрами и различным противоэпидемическим имуществом, было направлено в распоряжение оперативной группы медицинского отдела, в состав которой входил начальник СЭО. Располагаясь при ППГ первой линии, противоэпидемические группы легко поддерживали непрерывную связь со всеми действующими частями, своевременно получая от них необходимую эпидемиологическую информацию и оказывая им требуемую помощь. Пользуясь предварительной информацией из частей, противоэпидемические группы производили повторные эпидемиологические обследования наиболее важных объектов, уточняли полученные данные первичной разведки и завершали работу по обезвреживанию выявленных эпидемических очагов среди населения. Для технической работы и для охраны объектов, объявленных под карантином, противоэпидемические группы использовали санитарных инструкторов и санитаров из резерва медицинского отдела. Связь с медицинским отделом соединения осуществлялась через систему связных.

Хорошая подготовительная работа, проведенная медицинским отделом перед операцией, правильная расстановка сил, четко поставленные задачи, бесперебойная связь и согласованное взаимодействие между разными эшелонами разведки обеспечили в данном случае и своевременность, и высокую действенность разведки.

За время операции медицинской службой соединения было обследовано 303 населенных пункта, 802 источника водоснабжения, из которых 254 были продезинфицированы, произведено 1668 лабораторных исследований воды, пищевых продуктов, напитков и т. п. Обнаружено 175 инфекционных больных среди гражданского населения: все они были госпитализированы или в ИГ, или во временные инфекционные больницы, оборудованные на месте. Заболеваемость в войсках, принимавших участие в операции, была ничтожной и даже ниже, чем в период нахождения их в обороне.

Вооруженная охрана отдельных эпидемических очагов или объявленных под карантином объектов, в том числе и целых населенных пунктов, неблагополучных по той или иной инфекции, широко применялась и во многих других соединениях. Для этих целей обычно использовались выделявшиеся командованием, по представлению медицинской службы, специальные группы солдат.